Король грибов
Все мы с раннего детства знакомы с мухоморами. Они были повсюду. Мухоморы встречались на иллюстрациях в сказочных книгах и оказывались героями мультфильмов. Они стояли на детских площадках и красовались на шкафчиках в детском саду. В видеоигре Super Mario Bros. мухоморы нужно было есть, чтобы вырасти. В конце концов, стоило лишь одним глазком зацепить по телевизору сериал про милиционеров для взрослых, как оказывалось, что там тоже есть свой Мухомор.
При этом, несмотря на огромное присутствие мухомора как символа в российской и мировой культуре, в современном обществе слава его как гриба до самого недавнего времени была печальной. Вспомните, как в том же детстве о мухоморах рассказывали нам наши бабушки и мамы: это самый ядовитый, самый злой гриб, увидишь его — не трогай.
Но время не стоит на месте. Химический состав и действие мухомора изучаются все больше, и недоверие к нему стремительно рассеивается. Сегодня все больше и больше людей обращаются к микродозингу мухомора как к биологически активной добавке — источнику новых сил, антидепрессанту, помощнику в работе и занятиях спортом. При этом многие даже не подозревают, что на современной территории России мухомор начали использовать еще тысячи лет назад.
Шаманы и мухоморы
Современная наука, правда, узнала об этом относительно недавно. В июле 1967 года экспедиция под началом известного советского археолога Николая Николаевича Дикова обнаружила на севере Чукотки, в низовяьх реки Пегтымель, тысячи наскальных рисунков — так называемых петроглифов. Эти рисунки были сделаны три или даже четыре тысячи лет назад. Их сюжеты не повторялись: создавшие рисунки художники каменного века стремились запечатлеть все разнообразие своей жизни и верований.
Значение находки трудно переоценить: пегтымельские петроглифы — одни из самых древних. Более трех десятков из них посвящены грибам, чаще всего — изображениям полуобнаженных или обнаженных женщин с грибами на головах. Женщины-грибы варьируются в размере, от гигантов до малышей, и появляются внутри самых разных сюжетов. Особенно известным стал один конкретный петроглиф: на нем люди-грибы плясали вокруг останков жертвенного оленя.
Исследователь традиций сибирского шаманизма Олард Диксон делает однозначный вывод: грибы на пегтымельских петроглифах — это мухоморы:
- Во-первых, шляпки грибов похожи на мухоморные, сложно перепутать.
- Во-вторых, Диксон обращается к результатам собственных экспедиций и к трудам различных этнографов — например, Владимира Богораза, еще в конце 19-го века зафиксировавшего шаманский фольклор народов Дальнего Востока, — доказывая, что народы крайнего севера никакие грибы, кроме мухоморов, не употребляли вообще.
- В-третьих, исследователь цитирует самого Николая Дикова, сделавшего вывод, что скалы у Пегтымеля были для их древних обитателей чем-то вроде места для празднеств и религиозных ритуалов. Использование авторами пегтымельских петроглифов мухомора, известного своими психоактивными свойствами, хорошо вписывается в эту логику.
Можно сделать вывод, что употреблению мухомора в шаманских традиций Сибири и Дальнего Востока — несколько тысяч лет. Более того — судя по сюжетам и композиции пегтымельских петроглифов, у обитателей Чукотки времен каменного века было примерно такое же понимание мухомора, как и у более современных чукчей, еще не полностью русифицированных советской властью. Тот же Владимир Богораз на рубеже XIX и XX веков так писал о чукотских представлениях насчет мухомора:
«Мухоморы являются к пьяным людям в странной человекоподобной форме. Так, например, один мухомор является в виде однорукого человека, а другой — похожим на обрубок. Это не духи, это именно мухоморы — как таковые. Число их, видимое человеку, соответствует тому, сколько он их съел. Если человек съел мухомор, он увидит одного мухоморо-человека, если съест два-три — увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему все, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи».1
Люди-мухоморы, берущие обычных людей за руки — такой сюжет на пегтымельских петроглифах присутствует регулярно.
Культ мухомора, как доказывает Диксон, был распространен при этом не только у чукчей. В религиозных и ритуальных целях его употребяляли и юкагиры, и коряки, и ительмены, и даже куда более географически далекие эвенки. У каждого из этих народов разнились представления о природе и гендере мухоморовых духов и значении их появлений в наркотических сновидениях.2
Продолжают использовать священные грибы и современные представители малых народностей севера, в особенности — те, кто развивает или реконструирует традиции шаманства и народной культуры. Так, известно, что мухомор вдохновлял на творчество и новые песни Этлоя Камчачу (или, по паспорту, Юрия Алотова) — современного корякского поэта и барда.
Мухоморы на Руси
Русские крестьяне в европейской части России также использовали мухоморы. Им с давних пор были известны эти грибы, прекрасно чувствующие себя в лесах Среднерусской возвышенности. Однако точных сведений про их употребление на средневековой Руси найти нельзя. Вероятно, про свойства мухомора русские люди узнали, как это ни странно, уже в 18-м веке — и все от тех же самых народов дальнего севера.
Первое сведение об этом встречается в книге 1730 года, опубликованной шведским полковником Филиппом Юханом фон Страленбергом, который провел несколько лет в плену на Камчатке. Фон Страленберг пишет, что русские колонизаторы обменивали у коряков и юкагиров мухоморы на белок, лис, горностаев, соболей.3 Факт такой торговли подтверждали немецкий врач Георг Вильгельм Стеллер, участник Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга (1737—1742), и его студент Степан Петрович Крашенинников, автор большого труда «Описание земли Камчатки» (1755).
Стеллер отметил другую особенность: в тех районах севера, где русские знакомили местное население с водкой, туземцы постепенно переставали употреблять мухоморы, переходя на алкоголь. Но был и обратный процесс: если водка мигрировала в Сибирь, то из Сибири в европейскую часть страны пришли сведения о том, что мухоморы можно активно использовать в самых разнообразных целях. Например — в лечебных.4
В изданной в 1903 году обзорной книге «Русская народно-бытовая медицина» этнограф Гавриил Иванович Попов, суммировавший сведения о народных лекарствах XIX века, рассказывает, что мухоморную настойку активно делали по всей центральной России — в Орловской, Ярославской, Вологодской и прочих губерниях. По сведениям Попова, грибы разламывали на кусочки, пересыпали солью, клали в бутылку, которую потом заполняли спиртом и убирали на несколько дней в теплое место. Использовали такую настойку для растирания больных суставов и лечения воспалений. Но этим использование мухоморов в быту, по всей видимости, не ограничивалось.5
Широко известен и рассказ «Косцы», написанный в 1921 году Иваном Буниным. Главный его герой — то ли сам Бунин, то ли литературный фантом, то ли смесь автора и придуманного персонажа, присущая этому писателю, — присутствует на вечернем ужине рязанских косцов. На нем работяги страстно едят мухоморы — по их словам на вкус как «чистая курятина», — и навеселе отправляются работать дальше. Нельзя точно сказать, был ли рассказ Бунина написан на основе документальных свидетельств, — однако его сюжет настолько необычен для писателя, а гриб — настолько конкретный образ, что кажется, будто Иван Алексеевич транслировал легенды, слухи и байки насчет крестьянского употребления мухоморов. Легенды, слухи и байки, возникшие — вероятно — не на пустом месте.
Мухоморы в отечественной культуре на рубеже эпох
«Косцы» по эмоциональному содержанию — нечто среднее между ностальгией, преследовавшей Бунина во Франции, где написан рассказ, и страхом перед русским мужиком и его сумасбродными привычками. Стоит косцам бросить орудия труда и начать есть мухоморы — так и образ их сразу становится хтоническим, то есть будто сверхъестественным, сродни нечистой силы. Хтонь — это вообще популярное толкование мухомора в российской культуре на рубеже XIX-XX веков.
Например, совершенно стынет кровь в жилах от короткой сказки Алексея Толстого «Грибы» (1909). В ней двое детей, Иван и сестра его Косичка, отправляются гулять в лес, где испытывают приступ голода. Иван придумывает «найти гриб и съесть», но Косичка жалеет грибы, подозревая, что им больно, когда их едят. Ребята находят боровики, подберезовики, грузди — и спрашивают у них, правда ли грибам будет больно, если их съесть. Грибы отвечают, что да, будет больно. И только один, красивый и непонятный красный гриб, «словно осыпанный мукой сладкой», рвется ребятам в рот. Но коварный план мухомора срывается: из ниоткуда появляются все те съедобные грибы, которых Иван и Косичка не тронули, — и разрывают на части хитрого ядовитого подлеца. «И где мокро осталось, там даже трава завяла с мухоморьего яда», — подытоживает Толстой.
Детские сказки — это вообще зеркало в мир того, как менялось изображение мухомора в массовом сознании в последние годы Российской Империи и с приходом советской власти. Даже скорее одна конкретная сказка — «Война грибов», она же — «Как грибы воевали». Прозванная народной, эта сказка впервые была опубликована в 1889 году с текстом и иллюстрациями Елены Поленовой, впервые услышавшей ее от своей бабушки Веры Николаевны Воейковой, жившей в Тамбовской губернии. Более известное издание сказки вышло двадцать лет спустя, в 1909-м, с текстом и иллюстрациями Георгия Нарбута. Кроме того, сюжет сказки проник в мир искусства вне литературы, например — стал основой песни молодого Игоря Стравинского «Как грибы на войну собирались» (1904).
«Как грибы с Горохом воевали» (1977), реж. Иван Аксенчук
Во всех версиях сюжет примерно один и тот же. Грибы, подчиняясь приказу своего царя-боровика, идут на войну. Но многие виды грибов от этого отказываются: например — опята, у которых слишком тонкие ножки, или сморчки, бесполезные в бою от того, что выглядят как старые деды. Отказываются и мухоморы, но в каждой версии сказки причина у них разная. У Поленовой мухоморы — кулаки, зажиточные крестьяне; у Стравинского — сенаторы, которым не по чину воевать; у Нарбута мухоморы — это вообще «деревенские воры». В общем, у мухомора в культуре на тот момент нет явного одушевленного образа, с которым гриб можно связать, но понятно, что коннотации были негативными: вор, кулак, сенатор.
В 1924 году, после образования СССР, в одном из первых номеров журнала «Мурзилка» обнаруживается рисунок явно на тему известной сказки. Антропоморфные мухоморы маршируют по лесу, выкрикивая боевой клич: «Мы идем, мы идем/Всех буржуев изведем!». Мухомор — это теперь то ли солдат Красной армии, то ли просто старый и всем известный ядовитый лесной гриб, проникшийся реформами первых лет советской власти.
В эпоху советского научного атеизма, рациональности и борьбы с суевериями ушла в прошлое слава мухомора как колдовского, хтонического гриба. Он стал просто грибом на службе Советской власти. Одним из многих, пусть и одним из самых распространенных и одним из самых ядовитых. Это косвенно подтверждалось и другими появлениями мухомора в ранней советской культуре, например — существованием сатирического журнала «Мухомор», выходившего в 1922-23 году в Петрограде.
Впрочем, сами свойства гриба советская власть была в состоянии изменить. В отсутствии корпуса знаний о мухоморе, которые доступны современной науке, в СССР фактически отсутствовало применение мухомора на государственном уровне. Он все так же продолжал считаться безусловно ядовитым и смертельным.
Ленин-гриб
Не случайно в ответ на запросы вроде «советские мухоморы» или «мухоморы в СССР» любой поисковик первым делам покажет не научные статьи о советской микологии, а тексты о двух мухоморах эпохи позднего Советского Союза. Первый мухомор — классики московского концептуализма: арт-группа «Мухоморы», основанная в начале 80-х художником Константином Звездочетовым. Второй — знаменитое появление Сергея Курехина в передаче «Пятое колесо», во время которого он доказывал ведущему Сергею Шолохову, что Ленин был грибом.
Вряд ли есть необходимость пересказывать скетч Курехина: суть его отражена во фразе «Ленин — гриб», уже ставшей крылатой. Насчет того, как Курехин придумал сюжет «Пятого колеса» есть масса теорий, но одна конкретная кажется наиболее занимательной.
Она описана в книге историка русского рока Александра Кушнира «Сергей Курехин: Безумная механика русского рока», созданой на основе многочисленных интервью с людьми, близко знавшими самого Курехина. Разбирая эпизод с Лениным и грибами, Кушнир рассказывает, что при подготовке сюжета Курехин сначала прочитал последний роман Филиппа К. Дика «Трансмиграция Тимоти Арчера» (1982), где упоминается ритуальное поедание грибов, а уже из этой книги узнал о другой, которая повлияла на создание «Ленина-гриба» напрямую. Она называется «Священный гриб и крест. Исследование природы и истоков христианства в культах плодородия Ближнего Востока в древности», и ее в 1970 году выпустил британский археолог Джон Марко Аллегро.6
Аллегро предположил, что христианство как раз появилось под влиянием культа мухомора, проникшего в древнюю Иудею. Иисус Христос в представлении Аллегро — это мифологическая фигура, которую увидели в мухоморном трипе. Но часто утверждения Аллегро трактуют неправильно, а именно — что Иисус сам по себе был грибом.
«Священный гриб и крест» вызвал широкий ажиотаж. Журнал Time озаглавил свою рецензию на книгу «Иисус — гриб». Кушнир в своей книге не объясняет, знал ли Курехин конкретно текст книги Аллегро, или имел представление о ней в пересказе — но, согласитесь, название статьи в Time звучит очень похоже на фразу, звучащую в знаменитом выпуске «Пятого колеса». Ленин-гриб был постмодернистской версией Иисуса Христа как мухомора.7
Мухомор в современной России
В популярной российской культуре мухомор продолжал ассоциироваться с постмодернизмом и в 90-е. Хороший пример — появление гриба в романе «Generation “П”» (1999) классика русского постмодернизма Виктора Пелевина.
Главный герой книги, выпускник Литературного института Вавилен Татарский, работает криэйтором в рекламном агентстве, разрабатывая рекламные слоганы и кампании для различных брендов. Бродя по Тверской улице, Татарский случайно встречает своего бывшего однокурсника Андрея Гиреева, «о котором ничего не слышал несколько лет». Гиреев был странно одет («синяя ряса, поверх которой накинута расшитая непальская жилетка»), держал в руках «нечто вроде большой кофемолки, покрытой тибетскими буквами и украшенной цветными лентами» и был «не в себе, хотя вроде не пьян». Бывший однокурсник приглашает Татарского в свой подмосковный дом, где ничтоже сумняшеся предлагает ему отведать мухоморов. «Ко мне зимой приезжала пара рекламодателей. Хотели сознание расширить. А потом босиком по снегу убежали», — сообщает Гиреев после того, как Татарский употребляет грибы.
Именно употребление мухомора становится катализатором к огромным переменам в жизни Татарского, по итогу которых он становится живой 3D-моделью и мужем вавилонской богини Иштар. Такие метаморфозы исследователи Пелевина толкуют по-разному, но в целом присутствие мухомора в «Generation “П”» ясно. Писатель, всегда отличавшийся тем, что искал вдохновение в трендах и переменах времен, использовал образ мухомора в соответствии с популярными представлениями того времени: мухомор — это для того, чтобы «расширить сознание».
Михаил Вишневский в своей книге «Его Величество Мухомор» тоже касается рекреационного использования мухомора для «расширения сознания» — и даже приводит выдержки со страниц (так называемые «трип-репорты») одного интернет-ресурса. Касается, впрочем, лишь для того, чтобы продемонстрировать пропасть между представлениями о свойствах и предназначении мухомора еще каких-то 15-20 лет назад — и тем пониманием природы гриба, которое сформировалось сейчас, когда широким слоям читателей стали доступны исследования о химическом составе и осознанном употреблении мухомора.
Не последнюю роль в этом сыграл и сам Вишневский. Миколог по образованию, Вишневский сначала сделал себе имя продажей кулинарных грибов: держал лавку «Грибное место», написал книгу «Трюфели и другие деликатесные грибы России». К мухомору его привел общий интерес к этномикологии. Вишневский начал вести мухоморные ритуалы, писать книги и давать лекции о мухоморе. А параллельно — разрабатывать программы микродозинга, которые совершенствует до сих пор.
Благодаря усилиям таких популяризаторов как Вишневский, представления о мухоморе сегодня меняются очень быстро. Давно ушел в прошлое его образ как хтонического символа, да и понимание мухомора как постмодернистского гриба уже устарело.
Теперь мухомор — это велнес-инструмент. Даже больше: способ лучше узнать себя, перенастроить и понять, что жизнь — в радость.
Автор: Олег Соболев
1. Богораз В. Г. Чукчи, ч. I. — Л., 1934; ч. И. — Л., 1939
2. Диксон О. Мистерии мухомора — М., 2005
3. Страленберг Ф.И., Записки капитана Иоганна Фридриха Страленберга по истории и географии России, Ч. 1 — М., 1985
4. Mushrooms, Russia and History: https://archive.org/details/wasson-1957-mushrooms-russia-history
5. Попов Г.И, Русская народно-бытовая медицина — М., 1903
6. https://web.archive.org/web/20180620153300/https://snob.ru/profile/26575/print/71005?v=1464953770
7. https://gorky.media/context/grib-propaganda-grib-kupets-grib-iisus/